Одна из важных задач — разбудить в людях активность, а через нее — социальную ответственность за землю, на которой живешь. Инструментов не счесть. Здесь и уникальный в своем роде проект под названием «Народный бюджет», когда сельские жители всем миром решают проблемы благоустрой­ства своей территории, а государство софинансирует их проекты. Здесь и различные социальные инициативы, подобные тем, что практикуются в Тарногском районе при непосредственном участии Валентины Погожевой, органи­зовавшей известный проект «Деревня — душа России».

А не так давно благотворительный фонд «Тарнога», который она возглав­ляет, объявил о старте конкурса лучших социальных проектов под названием «Практика малых дел». Правда за месяц поступило всего три заявки. «Половина наших усилий была потрачена впустую», — сетует тарножанка, считающая, что подобный механизм раскрытия активно­сти сельского населения не дал ожидае­мого эффекта.

Валентина Николаевна называет пассивность населения одним из глав­ных факторов, мешающих, по ее мне­нию, развитию территорий. Так, по ее данным, только 7% сельских жителей чувствуют себя ответственными в своей деревне. «К сожалению, за последнее время власть брала на себя полномочия для решения местных задач и несла за это ответственность. И постепенно гражданское общество ушло в сторону. Неудивительно, что подавляющее число населения считает, что в нынешних условиях они не могут эффективно вли­ять на изменения на своей территории», — сетует Валентина Погожева.

Кроме того, в регионе наблюдается увеличение дотационных районов, что свидетельствует о слабом экономиче­ском развитии территорий. Непонятно, что мы получаем по итогам реализации программ поддержки АПК? Увеличение надоев или количества инвестиций? Но решат ли эти показатели проблему оживления села в целом — вопрос непраздный. Учитывая, что наполнение районных бюджетов за счет собствен­ных доходов в среднем не превышает 30%, то без дополнительных механиз­мов развития таких территорий нам спасти их не удастся.

Спасти и приумножить «А может не с того конца зашли?». Такой вопрос приходит в голову после беседы с экспертом Совета по вопросам развития региональной и муниципаль­ной науки при комитете Госдумы по образованию и науке Глебом Тюриным. Не один год он занимается проектами развития территорий, продвигая новые решения и технологии, к его мнению сегодня прислушиваются и на феде­ральном уровне, и в различных регио­нах страны.

«Сегодня на Вологодчине немало делается в этой сфере, — говорит эксперт. — Но сейчас стоит задача существенно сократить бюджетные рас­ходы, сократить дефицит региональных бюджетов.

Как в этих условиях не то что разви­вать, но хотя бы сохранить наше село?

Очевидно, что нам нужно любыми возможными способами замещать на местах выпадающие доходы. Нужно, чтобы на местах увеличилось количе­ство собственных средств».

А как это сделать? Тюрин говорит: «Нужно развивать локальную эконо­мику». Он об этом написал целую книгу. В ней он показывает, что в большинстве стран мира именно локальная эконо­мика является механизмом для того, чтобы поднимать глубинку. При чем это работает как в богатых странах, так и в развивающихся. Успех Индии и Китая в очень значительной степени строится на таком подходе.

«И в России такой опыт был, — про­должает эксперт. — Если вспомнить, например, эту замечательную по своей успешности историю с вологодским маслом, это «экономическое чудо» в Вологодской губернии второй половины XIX — начала XX веков. Тогда возникло огромное количество небольших кре­стьянских производств, артелей, коо­перативов. И вологодское масло стало одним из самых знаменитых и любимых русских брендов, продавалось по всей стране и чуть не по всей Европе. В 1913 году Россия стала одним из главных экспортеров этого продукта в мире.

Вот как тогда это получилось? Ведь инвестиций как таковых не было. А что было?

Слой людей (крестьян, купцов, мещан) понял, что им нужно делать, чтобы начать производить и зараба­тывать. Они соорганизовались, сложи­лись средствами, усилиями и начали делать.

Это была организованная группа местных лидеров, местной элиты — людей, которые обладали навыками, средствами и какими-никакими полно­мочиями на местном уровне. Например, это называлось земство. Например, это называлось союзы местных купцов и производителей. Были другие формы вот такого местного коллективного начала, которое ни от кого ничего не ждало и само думало, как поднимать свою территорию. Там были люди тол­ковые и грамотные. Известный всем Николай Васильевич Верещагин поехал в Швейцарию, научился сам делать сыр и масло. Потом учил других. И он был не один такой».

На вопрос: «Что толку ворошить прошлое? Сейчас все изменилось» — Тюрин отвечает: «Совершенно справед­ливо. Нам нужно на нашем современном уровне, исходя из реалий сегодняшнего дня, решить те задачи, которые наши предшественники решили во второй половине XIX века. Как объединить людей и помочь им заработать».

Другими словами, речь идет о создании моделей локальной экономики, основанных на конкретных условиях современной реальности — вологод­ской, бабаевской, чагодощенской, тарногской и т.д.

Многие сразу начнут возражать: а на какие шиши мы будем все это делать? У нас средств на самые элементарные вещи не хватает, а вы тут о каких-то нереальных космических вещах. «На каждой территории есть ресурсы, которые сейчас совсем не задейство­ваны, но их можно включить в работу, — убежден Тюрин. — Когда мы говорим о развитии территории, то сразу под­разумеваем помощь государства, сразу прикидываем, какую сумму мы у него хотим попросить. Друзья мои, давайте вместе увидим, какие ресурсы есть у вас под ногами, чтобы вы могли восполь­зоваться ими. Да, сегодня это очень сложно. Один из главных дефицитов — это местные объединения людей, кото­рые понимали бы, что на их территории есть и как это приумножить. Второй важнейший дефицит — это общее пред­ставление об этой экономике. Как там все связано, откуда что берется, куда девается.

Вот это надо людям растолковать».

В трактовке Глеба Тюрина локальная экономика — это формирование терри­ториального кластера, в котором есть множество различных производств. Эти малые компании не обязательно должны конкурировать с большими. Наоборот, средний и крупный бизнес может высту­пать заказчиком для бизнеса малого.

Кластер-ломастер

Действительно, кластер — это объединение группы предпринимателей, которые между собой не конкурируют, а дополняют своей продукцией друг друга. Правда, не всегда опыт их созда­ния можно считать удачным. Лет десять назад чиновники Вологодской области били в литавры по поводу успешного создания льняного кластера — системы «от поля до прилавка». Цель — разви­тие льноводческой отрасли. На создание кластера и его рекламу тогда было потрачено немало бюджетных рублей. Однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что этот самый кластер оказался миражом.

Выяснилось это во время недавнего посещения предприятия «Вологод­ский текстиль». «Сколько используете нашего вологодского льна в тканях?» — спрашиваю у руководства. Оказалось, что меньше 10%. «В чем дело?» — уди­вился я. «Да волокно у наших аграриев не то, слишком большой размер. К нашим станкам не подходит», — пояс­нил специалист. Интересуюсь у верховажского фермера Александра Мызина, который в то время не знал, куда сбыть свою продукцию. «Мы ждали от льно­комбината технических требований, но нам так никто и не объяснил, какого размера должно быть волокно», — посетовал известный льновод. А потом выяснилось, что вологодское льново­локно комбинату не нужно, поскольку оно слишком дорогое, в отличие от белорусского аналога. Это лишь один из многих примеров, когда желаемое выдается за действительное.

Север югу не ровня

«Мы видим, что реализация областной программы в целом за пять последних лет пока показывает отри­цательные результаты: увеличивается число дотационных районов, катастро­фически сокращается численность сельского населения. Говоря проще, ожидаемых результатов областному правительству достигнуть не удалось, — говорит Виктор Леухин. — Поэтому программа поддержки АПК нуждается в переосмыслении».

Депутат Законодательного собрания области уверен, что зона Нечерноземья требует особого подхода. «В Советском Союзе хоть и поздно, но осознали эту проблему— нельзя подходить с одним аршином в вопросе поддержки южных и северных регионов. Именно поэтому в то время на свет появилась специаль­ная программа развития Нечерноземья. В ходе реализации этой программы была проведена мелиорация земель, газификация, большими темпами стала развиваться социальная инфраструк­тура — жилье, детсады, школы, дома культуры и т.д. Было сделано все, чтобы условия на селе стали привлека­тельными и комфортными. И мы видим, что за короткий промежуток времени проблему с кадрами и другие вопросы удалось решить. Сегодня мы живем в других экономических условиях, но задачи остались те же самые — удер­жать людей на селе. А для этого тре­буется выработать иные эффективные механизмы, которые следует отразить в новой федеральной программе. Одному региону эту задачу не решить»,— гово­рит Виктор Леухин, пояснив при этом, что в документе должны быть четкие ориентиры.

Во-первых, важно знать, что хочет государство от реализации этой про­граммы с указанием приоритетов — что конкретно производить на той или иной территории. Во-вторых, следует создать современную инфраструктуру — на государственные средства или с помо­щью государственно-частного партнер­ства. В-третьих, необходимо обеспечить такие экономические условия, при которых население можно удержать на селе.

Здесь можно применить такие инструменты, как создание территорий опережающего социально-экономи­ческого развития с предоставлением налоговых преференций, выдачей беспроцентных кредитов, грантов и т.д.

Депутат уверен, что иного пути сохранения сельских территорий в зоне Нечерноземья нет. Примечательно, что в действующей госпрограмме развития АПК до 2020 года слово «Нечернозе­мье» не упоминается ни разу.

Здесь вам не там
Что ж, это тоже неплохая идея, взятая из не такого уж далекого совет­ского прошлого. Впервые тема подъёма Нечерноземья возникла ещё в 1950-е годы. Вскоре после окончания войны в ЦК КПСС пошли споры, что выбрать: масштабные вливания в Центральную и Северо-Западную зону или начать осво­ение «с нуля» целинных земель. Однако Никита Хрущёв решил, что приоритет за целиной.

Второй раз идея развития Нечерно­земья возникла в начале 1970-х годов при Леониде Брежневе. Поначалу быв­шие «целинники» Брежнев и председа­тель Совмина РСФСР Михаил Соломенцев старались не противопоставлять Нечер­ноземье и целину. А в начале 1980-х годов Брежнев уже прямо заявил, что пришёл черёд национальным республи­кам оказать помощь России. Помимо прочего, на нужды Нечерноземья напра­вили средства, предназначавшиеся на несостоявшийся поворот северных рек.

В партийной программе подъёма Нечерноземья была прописана задача укрупнения деревень. В 1970-е годы 160 тыс. семей перевезли из пустеющих деревушек в крупные посёлки. С 1965 по 1990 годы российское село потеряло 20 млн жителей. Особо проблемной зоной стали огромные сельские территории, расположенные на самых окраинах мно­гих нечернозёмных областей. Эксперты назвали их «вакуумными поясами», поскольку сельское население здесь сократилось на 50-70%.

Объединяющая сила

В целом за счет огромного влива­ния денег в то время удалось решить проблему: люди на селе закрепились, вопрос с кадрами был решен. Теперь в повестке дня стоит схожая задача, только на новом витке развития цивили­зации. И трижды правы те, кто говорят, что мы не можем сохранить деревню исключительно с помощью АПК— там люди по большому счету не нужны; в недалеком будущем за них будут рабо­тать роботы. Тракторами уже начинают управлять компьютеры через навигаци­онную спутниковую систему, а коровам не требуются в большом количестве доярки по причине автоматизации про­цесса дойки.

И это вызов. В сельской мест­ности необходимо найти работу для большого количества людей, потому что если у нас нет большого количе­ства людей, которые могут остаться в сельской местности, мы не можем удержать инфраструктуру. Думается, пора нам уже понять, что если мы не сработаем на опережение, людей в сельской местности не будет. В то же время в условиях стагнации экономики им и в городе делать нечего. По всему выходит, что селянам надо заниматься собственным делом, а государству следует им помочь на законодательном и прочем уровнях— правильными про­граммами, о которых говорил депутат Леухин, и финансированием, которое следует использовать в качестве инвестиций, а не в виде социального подаяния.

«На наших территориях, как пра­вило, имеется очень многое из того, что нужно для процветания. Не хватает нескольких важных вещей: объедине­ния всего этого в единое целое и пони­мания, как с этим работать на новом уровне в современной быстроменяю­щейся среде,— считает Глеб Тюрин.— Практически на любой территории имеются в наличии ресурсы. Есть люди, есть идеи и проекты. Конечно, чего-то в районах не хватает. Но нужно понять, как и откуда это привлечь. В одиночку для многих это нерешаемая задача. Для района, если он существует как коллективный проект, это решаемо».

По наблюдениям автора этих строк, в нашей области есть масса террито­рий, где потенциал экономического прорыва наиболее высок, где есть общинный дух. Например, в Верховажском районе, где предпринима­тельское сообщество само решает, как развивать территорию. Ему не безраз­лично, кто им управляет, а потому оно активно выдвигает на руководящие посты людей, к которым питает дове­рие. Здесь сильна потребкооперация, культивируются традиции льноводства. Здесь развито молочное животно­водство, правда, молочный комбинат сохранить не удалось. К различного рода инвесторам местный бизнес отно­сится весьма настороженно.

Бизнес-община Кич-Городка сильна своей социальной ответственностью перед земляками. Тамошние предпри­ниматели, занимающиеся в основном лесом и молочным животноводством, вскладчину ремонтируют церкви, мосты и прочую инфраструктуру. А местные жители, чему я был свидетелем, перед застольем исполнили хором гимн род­ному городу — так сильны там патрио­тические чувства.

В Устюженском районе меня пора­зило экономическое чудо миллионе­ров-картофелеводов из Николы. Их опыт селекции, завидные урожаи и отноше­ние к своему краю оставили приятное впечатление. Все они в один голос мне говорили, имея в виду чиновников: «Мы ни у кого ничего не просим, и нам пусть не мешают». Единственное, чего им не хватает, так это пахотной земли.

Можно привести в пример многие успешные хозяйства в Тарногском рай­оне, и этот список можно продолжить. А задача социально-экономической инновации — подобрать подходящие инструменты, при помощи которых можно успешно развивать территорию с претензией на очередное «экономиче­ское чудо».

«Думаю, сегодня задача состоит в том, чтобы собрать тех думающих, активных людей, которые есть в районах сейчас. Кого-то к ним подключить. И найти в нескольких районах миллионов по 20-30. И вложить их в новые про­изводства. А потом найти уже большие деньги. И так раскрутить этот маховик развития, чтобы оно шло по восходя­щей. А вологжане — они же упертые, сметливые. Когда они увидят механизм, сами начнут робить, как тут говорят. Я верю, что северная глубинка даст при­мер развития для страны». Глеб Тюрин говорит, что ради этого он и приезжает на Вологодчину.